Юлия ТАРАТУТА: А сейчас я хочу представить своего сегодняшнего гостя, это журналист Александр Невзоров. Здравствуйте, Александр. 

Александр НЕВЗОРОВ: Добрый день, добрый вечер.

Юлия ТАРАТУТА: Я хочу начать с новости, которая касается вас лично. Прокуратура потребовала признать вашу семью экстремистским объединением. Хочу сформулировать вопрос так: чем чревато буквально для вас это брендирование семьи как экстремистской ячейки. И в чём, по-вашему, идея подобного признания?

Александр НЕВЗОРОВ: Для меня абсолютно ничем. Я живу по другим законам, в другой стране, подчиняюсь другой реальности. И все фантазии, которые сейчас начинают реализовываться в России, ко мне не имеют ни малейшего отношения и на меня не производят впечатления. У меня там нет ничего того, что мне было бы дорого или меня бы держало. У меня там нет собственности, имущества. Я давно привык к тому, что Россия меня предала и обворовала. 

Но всем остальным, наверное, надо насторожиться. Это я могу себе позволить абсолютный пофигизм. Понятно, что я здесь полигон — просто очень заметная и знаковая фигура, на которой обкатывается технология, как можно спокойно изымать всё что угодно, не затрудняя себя экспертизами, следствием и даже возбуждением уголовного дела. Потому что, вы будете очень смеяться — они хотят всё изъять на основании административного дела. Там нет уголовки. Они поняли, что уголовку не наскрести, и тогда они просто решили обозвать экстремистами и на основании обзывания, которое они придумали, они получают право отъёма.

Я думаю, что, поскольку русские вообще очень трясутся, как правило, за своё имущество, это национальная, но не только русская черта, — конечно, это будет служить такой правилкой для мозгов очень и очень многих людей. Это будет большим уроком. Считайте, что нескольким миллионам россиян будут вставлены в мозги дополнительные предохранители. 

На мне они сейчас это отработают, продемонстрируют, чтобы все запомнили, чтобы это стало достоянием СМИ гарантировано, а потом будут тихонечко душить всех, кого захотят. Всего-навсего надо взять семейство… и не обязательно семейство. Это могут быть просто не связанные между собой люди. Взять и объявить их экстремистским сообществом — и на этом основании у них всё отобрать.

Юлия ТАРАТУТА: Я правильно понимаю, ваш адвокат и ваша жена писали о том, что дом вашей тёщи помечен как такой, куда нельзя доставлять продукты. Он огорожен специальным фээсбэшным забором. А что ещё происходит с вашими близкими, близкими вашей семьи и их имуществом?

Александр НЕВЗОРОВ: Всё свинство, на которое способен путинизм, в отношении их так или иначе реализуется. Я не думаю, что имеет смысл конкретизировать. Вы знаете, я не большой любитель плакаться и посвящать в свои беды или проблемы. Конечно, это мерзко, потому что это не какая-то там собственность. 

Что касается собственности, тут я сам виноват. Дело в том числе, что первые же шаги, которые человек делает по земле в возрасте двух-трёх лет, должны быть, конечно, шаги к госгранице с целью её пересечения. Россия своей историей, своей культурой, своей летописью репрессий, которые начались много веков тому назад, нас всех предупредила, что это варварская полоумная территория, на которой не должны находиться люди, желающие мыслить свободно, вольно и так, как они считают нужным. Мы не слушались. Мы думали, что это всё не про нас, что это всё про другое время, что это всё давно уже прожито и исчерпано. Но тем не менее надо было прислушаться и вовремя рвать с Россией и не иметь с ней ничего общего. Вот и всё.

Юлия ТАРАТУТА: Я как раз хотела уточнить: почему, как вам кажется, именно вы стали этим полигоном для отработки изъятия имущества и признания семьи ячейкой экстремистской. Это из-за того, что у вас гражданство Украины? Из-за того, что вы популярный человек?

 Александр НЕВЗОРОВ: Во-первых, я очень заметная фигура. Моя фамилия в поисковиках гарантирует хитовость темы. Более того, всё равно я ещё в представлениях части россиян остаюсь такой непонятной фигурой, тем не менее фигурой, когда-то близкой к режиму и к главам этого режима. Поэтому это очень поучительно, что даже такого бизона, такого зубра не стесняются загонять в ловчую яму и отстреливать. 

Это многих научит ещё большей осторожности. Это разовьёт ту самую трусость, которая, мы знаем, сейчас парализует многих и многих в России. Именно это пугает больше, вероятно, чем тюрьма, больше, чем пытки, больше, чем неприятности. Потому что, как справедливо показывает даже этот процесс, это может коснуться и совершенно беззащитных людей, не имеющих отношения к политике, которых просто в любую минуту на основании знакомства или родства с вами лишают жилья и выкидывают на улицу.

Юлия ТАРАТУТА: Александр вам предоставили… у меня никогда не было с вами этого разговора. Вам предоставили гражданство Украины за выдающиеся заслуги перед этой страной. А в чём заключались эти заслуги?

Александр НЕВЗОРОВ: А вы спросите тех, кто предоставил. Это же не я сам себе предоставил.

Юлия ТАРАТУТА: Просто это такая формулировка…

Александр НЕВЗОРОВ: Вот и задавайте вопрос тому, кому его нужно задавать. Не обижайтесь.

Юлия ТАРАТУТА: Совсем не обижаюсь. Хотела уточнить, насколько вам известна степень вашего сотрудничества с украинским государством.

Александр НЕВЗОРОВ: Да у меня не было никогда никакого сотрудничества. Да и сейчас, между прочим, тоже нет. Я получил этот орден в виде паспорта и чрезвычайно благодарен, очень был польщён. Но никаких отношений у меня как не было, так и нет.

Я же не занимаюсь политикой. У меня совершенно другая профессия, и она не предполагает избыточной близости с кем бы то ни было. Мне в отношении Украины необходимо сохранять ту же самую трезвость и ту же самую жёсткость взгляда, которая у меня есть и в отношении всех остальных. 

Юлия ТАРАТУТА: Вы знаменитый антиклерикал. Вас, мне кажется, должно было заинтересовать назначение Белоусова на пост министра обороны — именно в свете его глубокой воцерковлённости. Насколько его религиозность, по-вашему, имеет значение на этом посту и в системе путинской власти?

Александр НЕВЗОРОВ: Огромное значение, потому что религиозность — это очень серьёзный дефект сознания. Это очень большая проблема, которая лишает человека какой бы то ни было возможности мыслить и принимать правильные решения. Скажем так, имея в основе абсолютно ложные предпосылки, нежелание понимать и знать природу человека, происхождение событий, развитие отношений, имея обо всём заведомо ложное представление, религиозный человек пытается принимать какие-то решения. Это всегда абсолютно трагично. И это очень дорого обходится всем.

Любая интеллектуальность и религиозность — это вещи абсолютно несовместные. Дело в том, что интеллектуальность — это и есть прежде всего освобождение от всего пещерного, что досталось нам в ходе эволюционного процесса. И не надо мне ссылаться на каких-то верующих учёных. Что такое учёный? Учёный — это ремесленник, который изготавливает знания. И пытаться найти у него что-нибудь, превышающее его узкие полномочия в узком вопросе — вы опять получите Роберта Бойля.

Блистательный учёный, который когда ещё заложил основу для будущего закона Бойля — Мариотта. Но этот Бойль требовал категорически с шахтёров Англии, с углекопов Англии указывать ему глубины, на которых они уже начинают обнаруживать гнёзда демонов. 

Мы видим потрясающих учёных, которые делали немыслимые, тупейшие ошибки в самых простых темах и демонстрировали, мягко говоря, неадекватность. Там, где учёный остаётся ремесленником, где он изготавливает знания на основании всего, что уже было до него — там да, к ему мнению следует прислушаться. А всё остальное…

Смотри. Представь себе… Закрой глазки.

Юлия ТАРАТУТА: Это ко мне? 

Александр НЕВЗОРОВ: Конечно.

Юлия ТАРАТУТА: Простите, не могу позволить себе закрывать глаза в прямом эфире. И в любом эфире.

Александр НЕВЗОРОВ: Ну хорошо. Представь себе с открытыми глазами галерею лиц: племена мурси, тасманийцев, бушменов, готтентотов, кафров, габонов, латуков, бонгов, цейлонских вейдахов… Там всюду ты увидишь безбрежные толпы дикарей, раскрашенных, с кольцами в носах, с сигаями, с тарелочками в нижних губах. Кого не будет среди них? Среди них не будет атеистов. Они все являются исповедниками тех или иных религиозных культов.

Юлия ТАРАТУТА: А можно я вас перебью в этом месте? Вот почему. Понятно, вы описываете религиозность министра как его дефект…

Александр НЕВЗОРОВ: Дикость.

Юлия ТАРАТУТА: Как его нецивилизованность, да, как его ограничители. Но это, собственно, в каком-то смысле и в ваших интеллектуальных интересах — чтобы Белоусов, как человек с шорами, был плохим министром обороны?

Александр НЕВЗОРОВ: Да, конечно.

Юлия ТАРАТУТА: Или, наоборот, он становится опасным из-за этих свойств?

Александр НЕВЗОРОВ: Понимаете, что значит — «хорошим министром обороны»? От того, что изнутри рулит Белоусовым, будет зависеть тот литраж крови, который будет пролит за реализацию бредней путина, за реализацию галлюцинаций путина в этой абсолютно бессмысленной и преступной войне. И если Шойгу был незатейливым идиотом… Известно, что в последнее время Шойгу, откопав прах русского военачальника Суворова, возил этот прах по линии фронта, местами он измельчал прах этот и посыпал им окопы. То есть у Шойгу всё было завязано на весьма таких примитивных тувинских представлениях вперемешку с шаманизмом.

Белоусов — гораздо более опасная гадина. Белоусов набит, во-первых, идиотизмом Ильина, а это гарантированный русский расизм вперемешку с гитлеризмом. Более того, он набит ещё более страшными бреднями, ещё более страшными предрассудками — это Федечка Достоевский.

Федечку Достоевского дамы воспринимают как написателя чувствительных романов про человечность. Но если они откроют Федечкины «Дневники писателя», которые являются его итоговой, основной и самой откровенной работой, они увидят там такое чмо, такого чудовищного тупаря, любителя войн, расиста, православного фашиста, который на каждом шагу употребляет слово «жиды». Везде ему мерещатся «жиды», которые всё портят и стремятся каким-то образом его любимую державу изувечить. 

Это всё является внутренним наполнителем Белоусова. Конечно, это всегда ужасно. Понимаете, мы же всегда чем-то управляемы, мы всегда вторичны. Мы всегда порабощены теми представлениями, которые в нас живут. Мы всегда узнаём, что мы думаем, из книг или из телевизоров. И я не исключение. Но я узнаю, что я думаю, от Ивана Петровича Павлова, от Ламетри, от Монтеня. А он узнаёт, что он думает, от дегенерата Достоевского.

Юлия ТАРАТУТА: Если можно, я перейду на путина. Тему сохраню прежнюю. Войну путинскую тоже описывают уже не только соображениями… что его мотивация связана не только с удержанием власти как таковой, но чем-то вроде миссии, чем-то вроде религиозных мотивов. Согласны ли вы с такой трактовкой?

Александр НЕВЗОРОВ: Когда мне начинают говорить про то, что путин невменяем, что путин умалишённый, что путин безумец, вообразивший себя мессией и восстановителем страны, — я в принципе соглашаюсь, потому что я вижу у него определённую патологию. Но эта патология не является определяющей для него. Просто назовите мне хоть что-нибудь из того, что делает путин, — чего бы не делали русские цари, чего бы не делали президенты и генсеки, чего бы не делали русские генералы на Кавказе, в Средней Азии, всюду, куда могли дотянуться кошмарные лапы России, которая всегда привыкла жить за счёт грабежа соседей, оккупации, обязательного геноцида, обязательного насильственного переселения. Назовите мне хоть что-нибудь, что путин делает из не вписывающегося в традиционную российскую подлость. Репрессии тоже.

Юлия ТАРАТУТА: Ваш рейтинг мотивов путина ясен. А что вам кажется важным для понимания, что вы вообще знаете или думаете о системе религиозных взглядом путина? Это православие с одной стороны, приверженность или интерес к шаманизму и даже к астрологии. Что это за набор?

Александр НЕВЗОРОВ: Понимаете, все религии представляют собой единое целое. Это действительно так. Несмотря на то, что существуют порядка шестисот известных богов. И если бы их можно было собрать в одном помещении, они выдирали бы друг другу бороды, отрывали уши, орали, мочились бы друг на друга… это была бы ужасная сцена. Это боги с разными именами, привычками, по-разному истеричны, по-разному склочны. И несмотря на вроде бы всю разность религий, которые они представляют, это всё равно единый процесс, религиозность как таковая. Это всё равно единая дефектность сознания, единая дефектность мышления. 

Для верующего человека, который всерьёз воспринимает разговоры о вертикальном взлёте Иисуса Иосифовича, например, или про то, что причастие — это мясо умершего две тысячи лет тому назад раввина, убитого за кражу ослика… Если он верит в одну чушь — почему, собственно говоря, ему не верить в другую чушь, которая мало чем отличается в принципе? Если человек склонен к любому виду религии, то он склонен и к эзотерике, он склонен и к конспирологии, он склонен и к православию. К чему угодно.

Юлия ТАРАТУТА: А в какой степени, по-вашему, руководство РПЦ участвует в формировании картины мира путина? Или они просто поддакивают и решают свои вопросы?

Александр НЕВЗОРОВ: Поймите, друг мой, мозги чекиста — это очень лёгкая добыча для попов. И с мозгом чекиста, который в принципе является существом невежественным — просто потому, что его профессия не предполагает какой-то полноты или качества знаний о мире. Им этого никогда было не надо, поэтому они ограничивались весьма и весьма примерными знаниями. 

Путин хоть и плохонький, но, что называется, юрист. А юрист — это кто такой? Это тот, кто думает, что воров добывают из варенья. То есть у него начисто отсутствуют какие-то адекватные представления о мире, о человеке. И разумеется, с таким существом можно делать абсолютно всё что угодно. Трагедия России в том, что РПЦ оказалась очень серьёзной силой, очень серьёзным виновником войны и грядущей гибели страны.

Что делает РПЦ — приучает к тому, что абсолютно невероятные вещи, противоречащие здравому смыслу, логике, наблюдениям, — они и есть правда, они и есть реальность. И поэтому, когда средний российский человек, выслушивая абсолютную ложь об этой войне, выслушивая и становясь свидетелем диких выходок власти, слышит о том, что это нормально, это хорошо, это прекрасно, — то он этому верит.

Вообще церковь с её способностью воспитать веру… Самое мерзкое, что есть в этом мире — это вера. Потому что если бы вера управляла, у вас бы никогда не было этой телестудии, вы никогда бы не осмелились на такое декольте. У нас всех бы уже давным-давно…

Юлия ТАРАТУТА: Как далеко у нас ушёл разговор от патриархата.

Александр НЕВЗОРОВ: Конечно. Я просто к тому, что вы всем, как и мы все, обязаны тому, что очень немногие люди шли поперёк веры и шли вопреки вере. А церковь учит верить. И поэтому сто миллионов россиян на данный момент верят в то, что путин — мессия, в то, что он ведёт страну куда-то, куда ему одному ведомо, в то, что это некая достойная и важная цель. То есть мы видим, что Гундяев преступник не меньше, чем путин.

Юлия ТАРАТУТА: У нас остаётся не очень много времени. Мне хотелось бы задать вам личные вопросы, коль скоро мы вступили на это пространство этического. В декабре вы «похоронили» Алексея Навального: собственно, опубликовали новость, в которой он, если я верно помню, якобы тогда повесился в камере. Это было очень громким событием. Все были очень как-то шокированы, взбудоражены. Насколько этичной вы считаете публикацию подобного экслюзива в тот момент, в том политическом контексте, который был нам дан?

Александр НЕВЗОРОВ: Ну вот, начались дождёвские фокусы, которых я от вас с нетерпением ждал. Потому что обязательно какую-нибудь мерзость должен «Дождь» отмочить.

Юлия ТАРАТУТА: Ну, где же это мерзость?

Александр НЕВЗОРОВ: Нет, это мерзость. Это мерзость. Я тоже могу. Давайте, я вам… Помните, как Карлсон, который говорил: «А ты уже кончила пить коньяк по утрам?» Это вроде бы тоже вопрос.

Вы знаете, когда у вас в руках канал с миллионной аудиторией — и вас двое. Притом что каналы гораздо более скромные имеют штат в 36, в 40, в 50 человек. Конечно, какие-то вещи… Это была не моя, я не выдавал это за своё эксклюзивное знание. Это была ссылка на другой канал, и я говорил о том, что существует такая версия. И вы сейчас некорректно меня цитируете.

Юлия ТАРАТУТА: Нет, на самом деле здесь нет никакой некорректности. Более того, ошибаются очень разные журналисты, журналисты извиняются, говорят о том, что они сообщили ложную информацию или поучаствовали в создании ложного контента. Нет совершенно в этом никакой проблемы. Более того, я не считаю, что журналист не может опубликовать какую-то очень чувствительную информацию даже в вопросе жизни и смерти. На моей журналистской памяти очень многие писали о жизни и смерти неправдоподобные вещи и просили прощения — как СМИ.

Вопрос заключается в том, насколько… Это просто разговор, живая беседа. Насколько важный вопрос для журналистов сегодня, во время войны, в острых политических обстоятельствах. Что для нас должно быть в этой ситуации первостепенным? И как вы для себя решили этот вопрос, оказавшись перед  таким событием, когда вы сообщили очень чувствительную историю, которая оказалась ложью? Как вы впоследствии стали решать для себя этот вопрос? Мы тоже его решаем для себя ежедневно: как проверять информацию, как её делить на эмоции читателей.

Александр НЕВЗОРОВ: Вы знаете, меня это не очень беспокоит. Я имею, к счастью, очень качественного читателя, очень качественного подписчика, который великолепно понимает реальность, который великолепно понимает, с какой скоростью идут информационные сообщения, и который готов к тому, что ничтожный процент новостей, ничтожный процент сообщений вполне может оказаться не вполне достоверным. Но он знает, что, во-первых, ему об этом скажут, что это будет продемонстрировано удалением этого сообщения. 

Это пользователи Telegram. Вы знаете, насколько велик и силён мой канал. Они люди очень опытные. Их опытность, их проницательность и способность понимать надо воспринимать как одно из правил игры, как один из факторов. Поэтому я не вижу в этом вообще большой проблемы. Даже слух о повешении Навального — это уже само по себе информационное событие, пусть и в ранге слуха. 

Это же техника информационных войн. Порой не нужно событие — нужна имитация события. Нужен резонанс от события, даже которое не совершилось. И пренебрегать слухами полностью, вероятно, не следует. Поэтому будьте смелее в этом.

Юлия ТАРАТУТА: Будем такими, какие мы есть. Меня вполне устроила полнота вашего ответа. Вы ответили на мой вопрос эмоционально и содержательно. Я хотела спросить у вас напоследок вот о чём. Когда вам присудили срок девять лет, вы сказали, что России просто не будет.

Александр НЕВЗОРОВ: Восемь.

Юлия ТАРАТУТА: Да, я просто помню, что обсуждалось, что через этот срок России уже не будет. Сколько вы отмеряете России теперь?

Александр НЕВЗОРОВ: Для меня политика — это химия. Я всегда, будучи диагностом и не будучи политиком, а будучи тем, кто изучает политические процессы, я вижу, что сейчас, при тех реактивах, которые у нас есть и которые объединены, реакция должна быть довольно быстрой. Но мы понимаем… Это я поперхнулся колой, я не простывший. Но мы понимаем, что в любую минуту в эту реторту может быть добавлен ещё какой-то реактив, который либо ингибирует реакцию, либо, наоборот, способствует возгонке, либо изменит.

Мы многократно убеждались в том, что эти неожиданные реактивы, неожиданные реагенты, эти дополнения событий полностью меняют картину. Поэтому я бы по срокам сейчас ничего говорить не стал. Для меня вектор очевиден, и этот вектор не меняется. Мы видим, как Россия идёт к последним дням своего существования. Мы понимаем, что она никогда не сможет быть ни свободной, ни счастливой. Что, к сожалению, её проклятие заложено в её историей и диктуется всей логикой её формирования.

И мы понимаем, что даже — возможно, случись чудо и завтра мы обнаруживаем на престоле в Кремле… Открываются двери Георгиевского зала — и там сидит Кац. Да, многострадальный и праведный. Ты же понимаешь, что ему достаётся страна, в которой сто миллионов человек как минимум зомбированы пропагандой. Что эта страна бесконечно больная шовинизмом, расизмом, милитаризмом. Куда всех этих людей девать?

Что делать с этими людьми? А они передают свои пороки и своё порочное мировоззрение детям. Выхода нет всё равно никакого.

Юлия ТАРАТУТА: Ну что ж. Это был Александр Невзоров и его прогнозы.