Дмитрий ГОРДОН: Александр Глебович, добрый вечер.

Александр НЕВЗОРОВ: Моё глубочайшее почтение, дорогой.

Дмитрий ГОРДОН: Вы знаете, я хотел начать с дня рождения путина. Я всё-таки об этом вас спрошу. Но я увидел ваш потрясающий пиджак и не могу не восхититься. Какая красота!

Александр НЕВЗОРОВ: Красотища. Но это останки былой роскоши. Пиджаку, наверное, лет десять. Война сыграла магическую роль: у меня абсолютно отрезало моё франтовство, модничанье. Впрочем, это понятно, это такие вещи бытовые. Из той же самой Америки, я тебе могу сказать, я привёз большую голову миссисипского аллигатора, скелет птицы и большую кентуккийскую серую жабу в акриле.

Дмитрий ГОРДОН: Ха-ха-ха-ха! 

Александр НЕВЗОРОВ: Там есть один магазинчик под названием «Эволюция». Лида мне делает знаки, чтобы мы не делали им рекламу. Поэтому я никаких подробностей о нём сообщать не буду, но там действительно можно найти чёрта в ступе.

Дмитрий ГОРДОН: Слушайте, вы же проехали по Соединенным Штатам Америки с творческими вечерами. Я видел видео: аншлаги, полные залы. Как вас встречали в США?

Александр НЕВЗОРОВ: Встречали великолепно. Даже, наверное, великолепнее, чем когда бы то ни было. Всё было мощно и правильно. К сожалению, ничего не можем выкладывать. Не будем выкладывать, потому что люди обижаются: они платили за билеты, они желают эти лекции, эти выступления иметь как бы своей собственностью. Доходило до стыдухи полнейшей. Если бы я был чувствительнее, то, наверное, я бы зарделся — потому что в университете, куда я был приглашён, как выяснилось, скидывались на гонорар профессора. Я вынужден выставлять довольно жёсткие условия, потому что и перемещения по Штатам удовольствие не дешёвое, и работа тяжёлая. 

Мне приходится каждый раз находить для каждой аудитории новый словарь. Понимаешь, с чудесными, но довольными людьми в Майами невозможно беседовать так же, как с профессорами в Родчестере. И поэтому у всех разные вопросы, у всех разные страсти, у всех разный градус боли. У всех всегда всё равно вопросы про Трампа и Харрис.

Кстати говоря, сегодня стало известно, что Камала публично заявила, что считает российского президента владимира путина диктатором-убийцей, и возложили на него все абсолютно ответственности, и сообщила, что власти США не должны иметь никаких дел и никаких контактов.

Дмитрий ГОРДОН: Лучше бы она возложила венок.

Александр НЕВЗОРОВ: Придёт всему своё время. И понятно, что уже в самой большой политике пришло время называть вещи своими именами. И Харрис это почувствовала очень тонко и очень сочно заклеймила путина диктатором-убийцей. И судя по этой реплике, возможно, если Харрис всё же победит, то сверкающий меч НАТО разрубит этот гордиев узел украинской войны и загонит упыря в петлю. Велика вероятность.

Дмитрий ГОРДОН: Мы ещё поговорим об американских выборах, безусловно. Вы, конечно, знаете: 7 октября отпраздновал свой день рождения тот, чьей смерти желают десятки миллионов людей в разных странах мира.

Александр НЕВЗОРОВ: Гордон, дорогой мой, ты подробностей рождения не знаешь. А я знаю.

Дмитрий ГОРДОН: А вот расскажите.

Александр НЕВЗОРОВ: Ну, как тебе сказать… 72 года назад, 7 октября, в питерской «Снегирёвке», это роддом №6, упырь появился на свет. Как только это произошло, во всём здании помутнели и треснули стёкла, в грудях всех рожениц скисло молоко. Сами собой завыли сирены воздушной тревоги. И в этот момент над зданием «Снегирёвки» была заметна огромная пылающая летучая мышь, которая вела за собой три фигуры. Она указывала этим трём фигурам путь. Фигуры зашли в «Снегирёвку», мимо парализованного ужасом вахтёра. Это были не Балтазар, не Каспар, не Мелхиседек. Это были Дракула, Носферату и Берия. Они прошли через приёмный покой, вахтёра парализовало. И они принесли младенцу дары: черенок швабры, бутыль с ботоксом и кусочек гимнастки. Всё это они положили на тумбочку, низко поклонились младенцу и ушли, перешагнув через умершую от инфаркта санитарку.

Вот так, собственно говоря, произошло это событие.

Дмитрий ГОРДОН:  Браво! Александр Глебович, этот упырь всё-таки из вашей ленинградской молодости.

Александр НЕВЗОРОВ: Я тебе должен сказать: в той же самой «Снегирёвке» родился и я. Вообще, роддом №6 отличился по части наполнения мира самой отборной и разнообразной нечистью.

Дмитрий ГОРДОН: Вот о вашей ленинградской молодости. 7 октября Михаил Сергеевич Боярский, которого вы хорошо, конечно, знаете, с которым меня связывали до большой войны очень нежные, трепетные отношения…

Александр НЕВЗОРОВ: И который оказался такой гнидой. Так…

Дмитрий ГОРДОН: Я его как-то так любил, знаете, и он тоже ко мне очень трепетно относился. Что с ними всеми происходит, я не понимаю. Такой тонкий, такой романтичный, хороший человек… Короче, отметился любовью к фашизму.

Александр НЕВЗОРОВ: Подожди. Тонкий? Если он отметился любовью к фашизму, значит, это был не тонкий, не романтичный, а довольно примитивный парень, которого судьба совершенно случайно занесла в исполнители популярной роли. И из этого исполнительства он уже начал давить и выдаивать все возможные бонусы, преференции и соки. А на самом деле — довольно примитивный парень. Извините, по плодам их мы узнаем их. И вот самый главный тест жизни — тест реакции на 24 февраля 2022 года, извините, он не прошёл. Анализ его человеческой сущности, который мы можем сделать, говорит о том, что дерьмо-то редкостное.

Дмитрий ГОРДОН: А как же «Зеленоглазое такси, о-о, о-о…»

Александр НЕВЗОРОВ: Я не понимаю, о чём ты говоришь.

Дмитрий ГОРДОН: А, вы песни не знаете? Легендарный хит, «Зеленоглазое такси».

Александр НЕВЗОРОВ: Слушай, я вообще всегда был свободен от всей этой масс-культуры, от всей советской культуры. Я с детства понимал, что мне не нравятся люди, которые живут рядом со мной, что мне не нравятся жлобств, тупость, стукачество, упёртость, невежество. Я не хотел быть таким, как они. Я прекрасно понимал, в отличие от тебя, для которого «Зеленоглазое такси»… Ну, ты-то романтик.

Дмитрий ГОРДОН: «О-о, о-о!»

Александр НЕВЗОРОВ: Да. Что, увы, именно те фильмы, которые они любят; те песни, которые они поют; те пороки, которым им свойственны, делают из них всё это говнецо. Поэтому я был свободен от совка. Наверное, свободнее, чем кто бы то ни было.

Дмитрий ГОРДОН: Поэтому у вас такой красивый пиджак, я вам больше скажу.

Александр НЕВЗОРОВ: Хорошо, ладно. Давай поговорим о моём пиджаке.

Дмитрий ГОРДОН: Так вот, Михаил Сергеевич Боярский рассказывал мне, как несколько раз, уже когда путин был президентом, был приглашён к нему на день рождения — очень закрытый, там было буквально двадцать — тридцать человек, он был в их числе. Вы…

Александр НЕВЗОРОВ: Никогда.

Дмитрий ГОРДОН: …которого связывает с путиным общая ленинградская молодость, который был доверенным лицом путина в своё время. Вы никогда не присутствовали на днях рождения?

Александр НЕВЗОРОВ: Нет, нет, нет. Всё равно я для него был неприятным воспоминанием, потому что он ведь в годы своего помощничества у Собчака бегал, дёргал меня за штанины с тем, чтобы я на заседаниях комиссии для «600 секунд» снимал крупным планом только его. При этом он всегда… Да, да, для него это было безумно важно! Он всегда был побирушкой. И когда мы приезжали в тот же самый Ленсовет снимать… Ну, когда нечего было снимать, то «600 секунд» снимали какой-нибудь официоз. И он всегда ухитрялся всунуть свою мордочку. А до этого или после все традиционно шли в ленсоветовский буфет. И вова там регулярно традиционно выклянчивал себе… было такое кулинарное изделие, продавалось, оно называлось «он там», это была сосиска в тесте. Вот он всегда за счёт бригады «600 секунд» ухитрялся сожрать «он там». Я не думаю, что вспоминать меня ему особо приятно.

Дмитрий ГОРДОН: То есть вы были его спонсором какое-то время?

Александр НЕВЗОРОВ: Не только я. Мы же всегда обедали вскладчину.

Дмитрий ГОРДОН: Александр Глебович, вы много с ним встречались в течение жизни?

Александр НЕВЗОРОВ: Слушай, это единый клубок, это единая колония паучья, где все всё равно топчутся друг у друга по головам, переплетаются лапками, плюются друг в друга паутиной. Всё равно Питер настолько маленький город, и настолько в нём была вся эта элита сконцентрирована… Мне тогда этот путин был вообще пофигу, потому что кто он такой? Я тут, понимаешь ли, мировая звезда, «600 секунд» в Книге рекордов Гиннеса — и какой-то антисанитарного вида зам…

Что с тобой, Гордон?

Дмитрий ГОРДОН: «Антисанитарного вида» — это блестяще!

Александр НЕВЗОРОВ: Какой-то несостоявшийся чекист. Ну, мне было абсолютно пофигу. Я как-то, знаешь, вообще не склонен к общению с людьми. Но он тогда производил впечатление, скажем так, безвредного человека.

Дмитрий ГОРДОН: YouTube периодически выбрасывает в рекомендации видео. Я часто на ночь глядя, когда воздушная тревога и спать ещё нельзя, надо следить за перемещениями «шахедов» и ракет, а просто так, без какого-нибудь видео время проводить не очень здорово, — я щёлкаю YouTube, и он мне рекомендованное выдаёт. И вот он мне выдал как-то «рекомендованное» — день рождения господина Кумарина, которого называли «ночным хозяином Петербурга», который был лидером Тамбовской, самой мощной, группировки.

Александр НЕВЗОРОВ: Самой мощной, безусловно.

Дмитрий ГОРДОН: Я его знал, причём до того, как он потерял руку, и после того, как он потерял руку. Периодически мы встречались на каких-то мероприятиях в отеле «Золотая страна», если помнишь, напротив театра…

Александр НЕВЗОРОВ: Помню, помню.

Дмитрий ГОРДОН: Одним из хозяев которого он был. А я там всегда останавливался, когда был в Питере. Так вот, на этом дне рождения, который показывает YouTube, присутствовали вы. Но видно было, насколько с большим уважением к вам все присутствующие относятся. Но вот Кумарин. Путин, который определённо с ним работал, его посадил. Причём посадил на долгие, долгие годы. И Кумарин сидит. А почему он с ним так расправился?

Александр НЕВЗОРОВ: А никто не знает. Я не знаю, по крайней мере. Вот этого я не знаю точно. Либо не хочу говорить.

Дмитрий ГОРДОН: В день рождения путина какие эмоции к имениннику вы испытали?

Александр НЕВЗОРОВ: Свои эмоции я, по-моему, изложил в своём замечательном рассказе о том, как это рождество произошло. Я не меньшие эмоции испытываю, наверное, от любых других событий. Для меня ведь путин — не некое чрезвычайное явление. Для меня путин — вполне рядовое российское явление. Когда я знакомлюсь с какими-то… 

Ну вот только что какая-то очередная «свободная» или «полусвободная» россия выкатила… Тебе Олеся должна была показать, я прислал документацию с диагнозом.

Дмитрий ГОРДОН: Да.

Александр НЕВЗОРОВ: Судя по всему, диагноз ставили, конечно, не психиатры, а так называемые психологи. То есть это совершеннейший бред. Я вот много чего на свете повидал — и никогда не видел психолога, который понимал бы, о чём он вообще говорит. Там действительно… Я думаю, он будет в ближайшее время опубликован. Он очень неточен, очень приблизителен. Значит, такой же точно диагноз надо ставить абсолютно всем русским царям, надо ставить всем генсекам. Потому что путин не делает ничего такого, чего не делали бы они. Я об этом уже многократно говорил.

Поэтому, когда звучат слова «Россия будет свободной», я всегда знаешь что отвечаю?»

Дмитрий ГОРДОН: ?

Александр НЕВЗОРОВ: «Россия будет свободной, а Кащенко будет разумной!»

Дмитрий ГОРДОН: Ха-ха-ха-ха! 

Александр НЕВЗОРОВ: Можно верить, что палаты этой больницу дадут миру великих философов, блистательных инженеров. И можно говорить, что эта больница ещё себя покажет! Она встанет в один ряд со всякими Гарвардами, Кембриджами!

Это смешно. Но декларации о том, что Россия будет свободной, ещё смешнее. Шансов на свободу у России не больше, чем шансы больницы Кащенко породить нобелевских лауреатов.

Дмитрий ГОРДОН: Ноль.

Александр НЕВЗОРОВ: Поэтому всё происходит… Надо просто относиться к России без русофобии, без излишнего критицизма. Надо понимать, что невозможно предъявлять гиене претензии по поводу её характера и привычек: она такая. Следовательно, мир должен думать, как обезвредить себя от неё. Она не будет никогда другой. Надеяться на это совершенно бессмысленно.

Дмитрий ГОРДОН: Вы знаете, более двух с половиной лет едва ли не каждый украинец думает об окончании войны и о победе Украины. Причём большинство не разрывают эти понятия. Конечно, очень много прогнозов, очень много разных мыслей по этому поводу. Наверное… Не «наверное», а точно: я единственный, кто публично сказал уже полгода назад, что в этом году война, горячая фаза войны, закончится. Больше никто этого не говорит. Многие говорят: зачем ты такое говоришь, это же неправда. А я чувствую и практически, можно сказать, знаю, что война, горячая фаза, закончится в этом году. 

Что вы думаете об окончании войны — оно близко или нет?

Александр НЕВЗОРОВ: Я не думаю, что оно близко. Оно всё могло бы закончиться, если бы Украина была бы сломлена. Потому что всё равно задачей каждой войны является слом, прежде всего слом. Я плохо оперирую такими понятиями, как «дух», «национальное самосознание». Тем не менее такие вещи существуют. Они абсолютно искусственные, он они есть — и они определяют всё. И говорить про то, что сейчас возможно прекращение войны, возможно утоление взаимной ненависти… Я не вижу такого.

Например, я замечаю, что тот же самый Угледар, когда был сдан, не вызвал в России ликования и паники, вот эта сдача. Хотя пропаганда навязывала, предлагала эту эмоцию, хотя пропагандисты сияли, лучились, демонстрировали… Они выступали в роли таких аниматоров, массовиков-затейников, которые должны были поднять граждан на ликование, и по крайней мере по улицам с бело-сине-красными флажками должны были бегать какие-то хотя бы городские сумасшедшие.

Этого не произошло. Потому что любой русский военный успех очень остро воняет преступлением. И это стало понятно даже самым прожжённым оркам. Любое продвижение, любая оккупация очередных развалин с предварительной завалкой этих развалин трупами записывается уже даже россиянами не как подвиг и не как свершение — а как усугублением колоссальной и неискупимой вины.

Понимаешь, Чикатило в своё время тоже одерживал победы. Он победил Елену Закотную, зарезав её ржавым ножиком. Он удушил Ларису Ткаченко и потом оскальпировал. Он вырезал матку Ольге Куприной. И он считал это всё своими победами. Но это были просто очередные преступления, которые только усугубили его приговор и сделали его имя уже совсем мерзко нарицательным.

Мы видим и сейчас мы уже понимаем, что между вторжением России в Украину 24 февраля и вторжением ХАМАС в Израиль 7 октября никакой разницы нет. Одинаковая мерзость, в одинаковой стилистике, одинаково дикарская. И ХАМАС получил по заслугам, как и все его вдохновители.

По логике, конечно, точно так же должны были бы развиваться события и в украинской войне. И ответом на бандитское вторжение 24 февраля должно быть именно то, что стало ответом на вторжение 7 октября в Израиль. Это было бы, несомненно, если бы так называемая справедливость была бы заложена в основах мироздания. Но её там, извините, нет. Есть беспощадная и безразличная к страданиям людей эволюция.

Да, справедливо иногда свершается, но её всегда надо делать вручную. И мы видим, что эта война не может прекратиться в этом году, потому что пока не удалось эту справедливость, которой всё равно жаждет теперь уже и мир, не только Украина, — не удалось эту жажду утолить. Более того, мы видим, что она не может закончиться ещё и по той причине, что идёт бешеная, лютая возгонка в самой России антиукраинских, античеловеческих, антимировых, антизападных настроений. Они приобретают бешеность, они приобретают особую рельефность, фактурность. Они не уменьшаются, они не нивелируются. Они растут.

Обрати внимание, в этом году как проходил крёстный ход в Петербурге по Невскому проспекту, где просто было такое уже подлинное, натуральное гитлеровское шествие с выкрикиванием «С нами Бог!» 

Дмитрий ГОРДОН: А в Питере это всегда было живо.

Александр НЕВЗОРОВ: Понимаешь, Питер был построен для того, чтобы с этой гадостью покончить. И он свою историческую роль великой декорации предал. Но вообще эта идея про то, что «с нами Бог», не оставляет россиян. Идея предельно глупая, потому что христианский бог, конечно, предельно жесток, предельно истеричен — но он никогда не вписывался ни за какие этносы, кроме еврейского, и не сообщал, что его взгляды по этому вопросу изменились. Он в своё время абсолютно отчётливо прогудел: «Я послан только к овцам Дома Израилева». Если не ошибаюсь, Матфея, 15 глава, 24-й стих. И он вообще постоянно декларирует, что его никто, кроме евреев, не интересует.

Есть сотни трактовок, хитрых трактовок этой фразы. Но смысла эти трактовки отменить не могут. Вопли русских о том, что с ними Бог, прежде всего догматически безграмотны. И они были категорически опровергнуты еврейским богом ещё две тысячи лет назад, который твёрдо заявил: мне пофигу все, кроме евреев. Опровержения этой евангельской реплики от Матфея бог не публиковал, через доверенных лиц не передавал.

Дмитрий ГОРДОН: Пока.

Александр НЕВЗОРОВ: Что значит «пока»? Если бы какие-нибудь боги были, возможно, жизнь была бы немножечко повеселее. Не так торжествовало бы примитивное тупое зло или тупое примитивное добро, что ещё хуже иногда.

Дмитрий ГОРДОН: Александр Глебович, 5 ноября для меня очень важный день. День рождения моей тёщи, день рождения моего кумира Олега Блохина и президентские выборы в Соединенных Штатах Америки.

Александр НЕВЗОРОВ: Я не знаю, кто такая Блохина.

Дмитрий ГОРДОН: Это мой кумир Олег Блохин, футболист великий. Самый великий советский футболист.

Александр НЕВЗОРОВ: Футболисты — это те, которые мячик гоняют, да?

Дмитрий ГОРДОН: Александр Глебович, это великий человек?

Александр НЕВЗОРОВ: С моей точки зрения абсолютно бессмысленное занятие, но ладно, хорошо. У вас тоже могут быть свои слабости.

Дмитрий ГОРДОН: 5 ноября — день президентских выборов в США.

Александр НЕВЗОРОВ: Да.

Дмитрий ГОРДОН: Согласны ли вы с тем, что это определяющий день для судьбы российско-украинской войны?

Александр НЕВЗОРОВ: Да, конечно. Потому что теперь уже понятно, что и Украина, и Россия демонстрируют предельное напряжение и максимум своих боевых возможностей. По крайней мере на данный момент. Я понимаю, что можно всё сказать про тактику зажёвывания, тактику уничтожения личного состава, когда за тот же самый Угледар заставляют заплатить русских 12 тысячами трупов. Но это, кстати говоря, ошибочная тактика, потому что запас этого деклассированного бессмысленного жлобья, для которого единственное применение в жизни — это быть убитыми на войне, этот запас не неисчерпаем, но достаточно велик.

Дмитрий ГОРДОН: Но тут ещё северокорейское жлобьё на подъезде.

Александр НЕВЗОРОВ: Ну, северокорейское жлобьё — я не думаю, что составит какую бы то ни было проблему. Северокорейское жлобьё не умеет воевать и не успеет научиться. 

Я очень трезво всё это оцениваю и очень трезво всё это вижу. Поэтому эти разговоры о том, что война может закончиться каким-то естественным путём… Нет. Я думаю, что только сверкающий меч НАТО может этот страшный гордиев узел, этот путинский узел разрубить. Другой силы нет. Более того, это обязанность НАТО, потому что это опасно для всего человечества.

Понимаешь, я не могу выдать какой-то точной, красивой и однозначной оценки настроений в Соединенных Штатах, потому что я-то общался преимущественно с эмигрантскими кругами. Все эмигрантские круги, которые не вата (про вату отдельно поговорим), разумеется, все проукраинские и все истерично за Харрис. Эти волны, эти токи за Харрис я прямо чувствовал от каждого зала.

Отношение к Трампу трезвое, оно правильное. Я всегда говорил, что Трамп достаточно забавный персонаж, но мне всегда подозрителен человек — харрасментёр, который начинает харрасмент в лифте четырёхэтажного дома. Незнакомая дама, он с ней в лифте, четыре этажа. 

Его обещание быстро разобраться с путиным — из этой же серии.

Дмитрий ГОРДОН: Про лифт вы из зависти явно?

Александр НЕВЗОРОВ: Нет, без всякой зависти, мне-то что? Меня всё это давным-давно уже мало интересует. Но я понимаю, что Трамп, конечно, продолжает пачкать себя о путина, намекая на их интимный близкий союз.

Притом я подозреваю, что даже фермеру из Айдахо понятно, что Трамп парень простоватый, достаточно глупый. И если действительно этот союз, этот альянс существует — то, конечно, Трамп там на вторых ролях, все ключики к нему давно подобраны. Поверьте, таких, как Трамп, советский КГБ был способен крутить на пенисе десятками.

Понятно, что если действительно какие-то взаимоотношения, о которых так много поёт Трамп, есть, — то он не фигура номер один в этих отношениях. И тогда да, тогда человечеству придётся опять несладко. Потому что мы понимаем, что если рявкнет этот гром, если свершится это правосудие с помощью натовского меча — то тут же по всей планете осиротеют и зарыдают все преступные режимы. Наступит некоторая передышка.

И когда кремлёвские доллары перестанут питать спятивших аятолл, каких-то Асадов, людоедов Африки, завянут и загрустят лишившиеся своего настоящего папочки всякие хамасы, хезболлы и талибаны. Откроются истинные чисто российские причины сотен терактов, бедствий. И всё это может немножечко починить мир. Мир нуждается в починке.

А вот Трамп всё равно не является решением проблемы. Притом что, как ты понимаешь, я не гражданин США и не мне выбирать. Тем не менее я в состоянии со стороны довольно трезво это всё оценивать.

Дмитрий ГОРДОН: А Харрис является решением проблемы?

Александр НЕВЗОРОВ: Судя по тому, что она декларировала сегодня про диктатора-убийцу и про то, что с ним нельзя иметь дела, — это уже совершенно новый и принципиально иной вектор. Понимаешь, от таких громких слов отказаться будет очень сложно.

Дмитрий ГОРДОН: Ну, и Байден называл его убийцей.

Александр НЕВЗОРОВ: Байден делал это «по-байденовски». Он как-то себе это делал под нос. Но при этом он оставлял варианты для тысячи компромиссов и затяжек. Здесь, более того, ещё виновата сама Украина, которая проиграла информационную войну, я бы сказал, позорно и трагично. Но вас никто не учил, как надо в эти игры играть, вы первый раз оказались в такой ситуации.

Конечно, то, что произошло с русской эмиграцией, с русской оппозицией, тоже недосмотр Украины, которая оставила это на произвол судьбы.

Дмитрий ГОРДОН: А ваты много в Америке?

Александр НЕВЗОРОВ: Ваты много, мы сейчас перейдём к вате. Я не сую никогда нос в дела Украины и не интересуюсь, кто у вас там порохоботы, кто зельботы. Скажем так, никак ничто не комментирую. Но информационная война — это моя работа. И я вижу, что это трагическое падение очень многих сильных эмигрантствующих публицистов произошло именно потому, что Украина никогда никому ни в чём из них не помогла. Их бросили на произвол судьбы. Их бросили на зубы чекистов, которые всё равно всюду снуют по всему миру, шантажируют и покупают.

Если бы Украина хоть немножечко заботилась… Ладно там я — я проживу без этой заботы. Но есть люди, которые не имеют возможности зарабатывать себе на жизнь, скажем так, по крайней мере безбедную, которым всё равно нужна была помощь. И я говорил об этом многократно.

Вот пока был Антон Геращенко и пока Антон Геращенко был в силе, эта работа велась — и велась неплохо, скажем так. Но мы видим, что Украина бросила всех тех, кто встал на её защиту, бросила без всякой помощи. И поэтому неудивительно, что оппозиция посыпалась. Начались откровенно предательские, откровенно пророссийские, откровенно пораженческие настроение. Началось мусоливание ненужных…

Это война, в том числе и информационная война. Это не демонстрация своего журналистского эга. А они начали демонстрировать журналистское эго.

Дмитрий ГОРДОН: Вата в Америке.

Александр НЕВЗОРОВ: Вата в Америке — это удивительное явление. Она столь же удивительна, сколь и удивительна вата в Европе. Но никто никогда не занимался этим вопросом серьёзно. А я занялся.

Перед поездкой я запросил в тех городах, где я буду выступать, чтобы меня связали с нормальными людьми, с активистами — разумными, я имею в виду, антипутинскими активистами. И как выяснилось, все эти советские люди, пригревшиеся на Западе, хорошие в данном случае, советских привычек не оставили: они всё равно ведут списочки –– кто есть кто. Потому что города-то, может, и большие, да диаспоры не так велики. И когда я приезжал в город, все эти списочки мне предъявлялись. 

Я тебе могу сказать, что вся эта запутинская вата — уморительный контингент. Эти люди, которые все, в общем, с уголовным прошлым. С мелким, позорным уголовным прошлым в России. С возбуждёнными на них мелкими делами. Это не даёт повода объявлять их в международный розыск: магазинные кражи, карманные кражи, заражение посёлков, в которых четыре тысячи человек, ВИЧ, заражение сорока человек… 

Это люди, всё равно бежавшие от какого-то позорчика, от бед, от передряг. И при этом испытывающие острейшую ностальгию — потому что возвращаться им в реальности некуда. Ну, вернётся, и что ей там — за гаражами тихо посасывать у местных алкашей? Или идти горбатиться ночной уборщицей, переживать издевательства ментов и вообще всех? Поэтому они остаются там.

Но, как правило, из списочков, которые мне антипутинские активисты любезно составили… Даже вот давай сейчас без дурацких улыбок. Они нас видят. Они эту работу проделали — огромное им за это спасибо. Потому что мы-то видели до этого только всю эту чудовищную шелупонь с флажками и портретами путина на груди — и не задавались вопросом: а откуда вся эта тварь берётся? Почему она такая и при этом она упорно цепляется за жизнь в Соединенных Штатах или в Европе?

И ларчики все очень просто открываются. Надо было проделать всего-навсего эту небольшую исследовательскую работу. Я удивляюсь, почему до меня никому в голову не приходило это проделать. А я проделал. И выяснил, что примерно 90 процентов этой бушующей ваты — это люди с мелким криминальным прошлым, у которых нет возможности вернуться, но которые мстят всем окружающим за те острейшие приступы ностальгии, которые ими владеют. Это люди очень неудавшиеся там, но жизнь там для них всё равно безопаснее, чем возвращение в Россию.

Дмитрий ГОРДОН: Вы говорите о невозможности вернуться этих людей.

Александр НЕВЗОРОВ: Да.

Дмитрий ГОРДОН: А я хочу спросить вас о вас. Вы человек, проведших столько лет, прекрасных лет в Санкт-Петербурге, бывший кумиром не только Санкт-Петербурга, но всей России. Человек, для которого Казанский собор и шпили Адмиралтейства — наверняка не пустые слова. Вы сознаёте, что вы никогда уже их не увидите? Или такая возможность всё равно есть? Или она вам не нужна?

Александр НЕВЗОРОВ: Она мне абсолютно не нужна. Даже в качестве туриста я никогда туда не поеду, потому что для меня это всё осквернённые места. Говорить о красоте, о каких-то шпилях и соборах может, наверное, только тот, кто никогда не видел Парижа и Мадрида, Лондона и так далее. Мы же, в общем, к Петербургу всегда испытывали очень снисходительные чувства, понимая, что это декорация, что это подделка под Европу. Убедительная, местами эффектная. Там есть три-четыре туристических плана. 

Но есть и другой Петербург. Это Петербург мерзкий, Петербург осклизлый, Петербург действительно тёмный, страшный и ублюдочный. Но дело даже не в этом. Дело в том, что в этом исчезает какая бы то ни было необходимость. 

Меня иногда спрашивают, вот на итальянском телевидении спрашивали, собираюсь ли я возвращаться. Я на это отвечаю: Sono già tornato: «Я уже вернулся». 

Когда пришлось делать выбор между миром, Европой, Штатами — и Россией, я без колебания… Мне незнакома ностальгия, я не испытываю её. Я не пытался смотреть последнее время фотки той жизни, которую у меня украл путин, я имею в виду жизни в России, — но я подозреваю, что смогу увидеть их абсолютно безболезненно. Притом что, когда наступит время, я расскажу ещё об одной, совершенно невероятной и чудовищной подлости, мелкой и предельно омерзительной, которая мне была сделана, которая меня задела. Им удалось сделать мне больно.

Но мне нужно просто собрать всю… Это не касается изымания каких-то имуществ, мне на это совершенно наплевать. Я как рыцарь-крестоносец в походе,  знаешь, узнавший, что замок сожгли и в его калетах бегают виланы… Ну, в принципе, и наплевать.

Нет, им удалось сделать одну подлость, немыслимую совершенно. Но, как всегда, в их репертуаре, мелкую. Они убили одно существо — подло и в своём духе. Вот соберу всё и расскажу, тебе первому.

Дмитрий ГОРДОН: Я хотел бы вас спросить вот о чём. Наверняка вы вели (а может, и не вели) какой-то архив. Архив своих видео, своих сюжетов, архив фотографический. У вас что-то сохранилось или нет?

Александр НЕВЗОРОВ: В век интернета довольно сложно что-то не сохранить. 

Дмитрий ГОРДОН: Все выпуски программы «600 секунд» у вас есть?

Александр НЕВЗОРОВ: Нет, конечно. Конечно нет. А с учётом того, что все секундовцы легко и без колебаний дали на меня показания о том, что я всегда был русофобом, всегда был негодяем, всегда руководствовался политической ненавистью… Ну, надо было под статью 207 подвести, обоснование политической ненависти. Разумеется, выцарапать их я уже не смогу. Но мне и не жаль.

Слушай, Гордон. Я с огромной лёгкостью расстаюсь с прошлым, в отличие от тех людей, которые своим прошлым живут. И для меня это всё не болезненная тема. Ну, нет и нет. Я всегда говорил, для меня было поразительным открытием, что возможна жизнь без Rolls-Royce. Тем не менее я это открытие сделал. И выяснил, что эта жизнь, в общем, гораздо симпатичнее и здоровее.

Дмитрий ГОРДОН: Помните старую советскую песню «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым». Вы с комсомолом расстались без проблем, верно?

Александр НЕВЗОРОВ: Я не был никогда комсомольцем. Меня не приняли, потому что я уже к тому времени был достаточно протестным и западноориентированным, скажем так.

Дмитрий ГОРДОН: Российская оппозиция. Без слёз смотреть на это невозможно. На это взаимное поливание грязью, забрасывание какашками. Обвинения взаимные: «ты вор!» — «нет, ты вор!» «А ты ещё мокрушник!» — «Нет, ты мокрушник!» и так далее. Что вы об этом всём думаете?

Александр НЕВЗОРОВ: Ну смотри, меня в тех же самых Соединенных Штатах Америки проницательные люди, которые задавали много вопросов, задавали мне вопросы конкретно по всем персоналиям этой оппозиции. И я всегда говорил: дорогие мои, а знаком ли вам такой термин… Я не люблю блистать терминологией, это неприлично в обществе, тем не менее иногда я это вынужден делать. Есть такой термин: суперфекундация.

Суперфекундация — это возможность млекопитающего животного быть беременной от разных партнёров. Это наблюдается и у людей, но очень часто наблюдается у кошек и собак. Возможно, у других животных, но другие животные не были так подробно исследованы.

И вот когда мы берём российского оппозиционера, мы никогда не знаем, от скольких, от кого беременна эта кошечка. Поэтому, когда мы видим их невероятное антраша словесные про невозможность деколонизации, про свободную Россию, — мы понимаем, что в числе тех, кто этих умственных котят в них заплодил, вполне могут быть и известные нам официальные организации Российской Федерации.

Теперь ни за одного из них нельзя ручаться. Я не говорю даже про обмёнышей. Понятно, что обмёныши не случайно оказались здесь, не случайно оказались на Западе. Они делают своё дело, они несут такой лайт-путинизм в массы. Они по сути дела декларируют всё то же самое, что декларируют пропагандисты, но чуть-чуть в других фантиках.

Но те, что вроде бы так блестяще начинали в 2022 году, были такими яростными, такими светлыми, такими убеждёнными. И мы видим трагедию, с ними происшедшую сегодня. Здесь термин суперфекундация вполне уместен.

А что касается конфликтов оппозиции… На самом деле конфликты по таким пустякам… Подумаешь, на самом-то деле, какая фигня! Ну, кто-то у кого-то украл деньги, кто-то кого-то побил молотком… На эту тему следовало бы и той, и другой стороне молчать. Потому что либо цель — своротить путина, либо цель — заняться этими всеми дрязгами.

Я предлагал им где-нибудь кулуарно просто набить друг другу морды. Или есть так называемый средневековый метод божьего суда. То есть зашивается в мешок человек, сбрасывается куда-нибудь в Темзу или там в Вильну, через час вынимается. Если он жив — то он прав. А если оба утонули — значит, тогда дружеская ничья.

В любом случае не следовало этого делать. Но это уже произошло. И понятно, что это война алой и белой рожи будет продолжаться. Сейчас она занимает всё их свободное время. А настоящая публицистика, которая была в 2022 году почти год и половинку 2023-го — она завершилась. Отчасти из-за того, что Украина не взяла этих людей на крыло.

Дмитрий ГОРДОН: Вы знаете, я вам напоследок задам очень сложный вопрос, который для вас, может, покажется и лёгким. Почему я говорю «сложный»? Потому что я не говорил на эту тему с россиянами. По-моему, не говорил. Но даже когда говоришь об этом с украинцами, с людьми очень образованными, занимающими или ранее занимающими высокие посты — вот здесь начинаются разногласия.

Скажите, пожалуйста, должен ли российский народ, как народ, отвечать за преступления путина? Должно ли быть покаяние российского народа? Несёт ли он моральную, историческую ответственность за преступления путинского режима против Украины?

Александр НЕВЗОРОВ: Понимаешь, здесь нельзя говорить, кто и что должен. Надо говорить о том, что будет. Потому что это покаяние не обязательно должно выражаться в коленопреклоненном демарше, в некой демонстрации. Это вполне может быть то самое радикальное ухудшение качества жизни — потому что путин сделал всё для того, чтобы слово «русский» стало синонимом вора, убийцы, угрозы миру, дикаря. Вновь стало.

И эта ответственность, о которой все так любят поговорить, непременно будет. Нет, русские не сами возьмут её на себя. Они, конечно, каяться не будут, потому что что бы ни произошло, те десять или двенадцать миллионов абсолютно переформатированных, перешитых искренних фашистов, которые есть — и надо в этом признаться! — они уже никогда не забудут этого вкуса крови. Путин дал им возможность почувствовать себя сверхлюдьми, вершителями судеб человечества, высшей расой.

Они никогда не изменятся. Они могут затихариться, пришипиться, заползти под плинтусы. Но они ненавидеть будут мир за то, что их лишили возможности царствовать и насаждать свои порядка — всё равно и всегда. Они уже… Вот пойми. Можно жалеть о том, что человеку оторвало ноги, о том, что он стал инвалидом. Но исправить это, вырастить другие ноги абсолютно невозможно.

Мы видим, вот посмотри у меня в Telegram-канале, я сегодня нашёл потрясающую плёночку о том, как в 1994 году реагировали на Дугина. На того Дугина, который сейчас является определяющим для идеологии всей Российской Федерации. На того Дугина, мысли которого закрепляются в учебниках, в дипломатических меморандумах.

Вот 1994 год, его попытка выступить с той самой проповедью истинного расизма, русского расизма. Посмотри, как на это реагируют. Посмотри: зал тысячью голосов посылает его на пенис. Ну, там на другое слово, но ты знаешь, что матом я не ругаюсь никогда.

Мы видим те изменения, которые уже необратимы. Этот народ хочет отвечать или не хочет, хочет каяться или не хочет — но всё равно он будет это делать, потому что Россия действительно… путину удалось это невероятное дело: ему удалось вернуть народ и сделать слово «русский» вообще психиатрическим понятием.

Дмитрий ГОРДОН: Вы знаете, в этой страшной передряге, если уместно такое слово, или очень легко, или очень сложно остаться человеком. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы остались человеком.

Александр НЕВЗОРОВ: Подожди. Тут моей заслуги нет. Мне не было оставлено выбора. Мне не был оставлен выбор. Кто такой, блин, путин, чтобы я его слушался? Кто такая вся эта шелупонь из Думы, чтобы я думал или писал так, как хочется им?

Дмитрий ГОРДОН: Ну, можно же было тихонько пересидеть, перемолчать.

Александр НЕВЗОРОВ: Нет, у меня не было шанса перемолчать. Не забывай, что с 2014 года я здоровался и в Смольном, и в Кремле исключительно словами «Слава Украине!» Я понимал, до какой степени это их бесило. А бесить я очень люблю.

В Нью-Йорке я много видел чудесных людей, я много видел недрогнувшей, истинной, блестящей эмиграцией. И вот, как говорит моя подруга Наргиз, которая тоже потеряла свои концертные мощности, свои площадки, свои сверхгонорары, она говорит: «Это моя война». И я то же самое могу сказать. Это моя война. Поэтому да, я очень люблю Украину. Да, я очень стараюсь не знать о ней всего того, чего мне знать не следует и что могло бы повлиять на мою любовь. И этого немало. Но я предохраняюсь, скажем так, от этих не нужных для меня вещей.

Тем не менее, это всё равно моя война, которую обезумевшая, спятившая Россия повела против меня тоже. Меня спятившая Россия искусала, обворовала и пыталась сделать… Вот со мной такие фокусы не проходят.

Дмитрий ГОРДОН: Я вам хочу ещё раз сказать спасибо за вашу позицию, за то, что вы остались Человеком — с большой буквы. Этим интервью вы мне подняли настроение. Настроение неважное, собственно говоря…

Александр НЕВЗОРОВ: Напрасно, напрасно, что оно неважное. Потому что, поверь мне, всё всё равно будет хорошо, действительно. Другое дело, что это «хорошо» будет куплено ценой таких мук, таких потерь, что счастлив не будет никто от этого хорошо. Это ведь не голливудское кино, где за полтора часа набор событий и финал. Это наши ломаные жизни, это наши мёртвые друзья, это близкие, оказавшиеся подонками, подлецами и дерьмом. Это разрушенные города. Это опрокинутые страны.

Поверь мне, трагедия России, которая будет неизбежной и непременной, не спровоцирует никого плясать от радости. Это тоже будет новой страницей горя, которое тоже придётся переживать. Вот сейчас мы кричим про то, что они офашистевшиеся, про то, что они безумцы. Но когда огромное несчастье придём к ним — ведь мы будем обречены им сочувствовать. И никакого счастья от этих всех трагедий…

Дмитрий ГОРДОН: Сочувствовать им? Не, не, не. Я сочувствовать точно не буду. Я радоваться буду.

Александр НЕВЗОРОВ: А ты не торопись. Мы посмотрим. Не забывай, что там действительно есть масса людей, которые оказались заложниками бедности, заложниками незнания языка…

Дмитрий ГОРДОН: Я это понимаю.

Александр НЕВЗОРОВ: Да, да. И это будет прежде всего их горем. Потому что вся эта фашиствующая сволочь быстро перешьётся, она быстро найдёт себе новые ниши. Я не говорю обязательно о сочуувствии. Я просто говорю о том, что счастья уже не будет, несмотря на то, что всё будет хорошо.

Дмитрий ГОРДОН: Александр Глебович, спасибо вам, и до встречи.

Александр НЕВЗОРОВ: Прости за честность. Слава Украине!

Дмитрий ГОРДОН: Героям Слава! Честность — это самое главное. Спасибо.