Алеся БАЦМАН: Друзья, добрый вечер. Новый, 2025 год. И Александр Невзоров в новом, 2025 году с нами. Александр Глебович, я очень рада вас видеть.

Александр НЕВЗОРОВ: Да, да, привет. Я тоже очень рад слышать. Передавай Диме привет. И я рад, что с вами всё в порядке.

Алеся БАЦМАН: Спасибо. Ну что, поехали обсуждать самые интересные темы?

Александр НЕВЗОРОВ: Ну давай.

Алеся БАЦМАН: Программа сегодня, как всегда, друзья, я уверена, будет очень интересной, потому что с Александром Глебовичем по-другому никак у нас и не бывает никогда.

Александр НЕВЗОРОВ: Не получается. Мы несколько раз пытались — ничего не вышло.

Алеся БАЦМАН: Без шансов. Двадцать пять лет назад Ельцин объявил Путина своим преемником. Александр Глебович, на протяжении всего этого периода, расскажите, пожалуйста, про трансформацию военного преступника Путина. И почему россияне его до сих пор не скидывают?

Александр НЕВЗОРОВ: Ну, россияне его и не скинут, потому что абсолютно точными являются слова Пескова о том, что Путин — это Россия. И если люди этого не понимают, то они в корне не понимают явления под названием «Россия». Они не понимают, что именно в нём, в Путине, концентрируется и сосредотачивается вечная потребность русских быть высшей расой, вечная потребность грабить, оккупировать, убивать, хвастаться безмерно, лгать и репрессировать друг друга. 

Путин, как я уже неоднократно говорил, не делает… Притом что он безусловно преступник, безусловно умалишённый, безусловно садист — и это точно можно сказать. Это единственное, что можно уверенно говорить по его диагнозу, что у него садистическое расстройство личности. Но вместе с тем он не делает ничего такого, чего не делали бы его предшественники — правители России. Он действительно идеально подходит этому народу, а этот народ идеально подходит к нему. Именно по этой причине… Пойми, мы можем говорить про то, что в Беларуси рисуются результаты Лукашенко. А в России, я уверен, они не рисуются, путинские результаты. На основании чего я так утверждаю? На основании того, что мы видим бешеный массовый, слепой и наивный — но протест в Беларуси. И мы видим абсолютное согласие с результатами выборов русских масс и русской толпы. Ни единого человека, даже с шариком или фонариком, не выходит в тот день, когда оглашаются результаты.

И здесь дело не только в страхе. Ведь люди должны быть согласны бояться. Страх — это очень своеобразный продукт. Страх — это очень интересное социально-культурное явление, в которое мы сейчас не будем углубляться, чтобы просто никому не грузить это на уши. Но мы на основании простой, убедительной, наглядной фактологии можем говорить, что да, это действительно его подлинные цифры. И до тех пор, пока люди не начнут себе признаваться, пока Запад не начнёт осознавать, пока не докумекает до этого Трамп и все остальные — эта иллюзия того, что Путин — это одно, а народ — это другое, будет сохраняться.

И главное, что есть у Путина на данный момент: ведь он топит эту войну не газом, не нефтью. Он топит её бесконечным ресурсом зверовидного провинциального быдла, алкоголизированного и бессмысленного, для которого действительно война — это лучший шанс в жизни. Это самые большие деньги, к которым могут прикоснуться их руки. Это кружащие голову почести. Для людей абсолютно безмозглых, каковыми является население практически всех глубинок, провинций, городков, посёлков России, — это колоссальный шанс. И его интересуют только эти люди. Они есть его реальный электорат и его реальная поддержка и основа.

Вот до тех пор, пока люди не будут себе признаваться, что Россия и Путин — это синонимы, до тех пор и будет продолжаться вся эта невнятица, вся происходящая дурь. То есть нет трезвой оценки, нет диагноза. Невозможно лечить проказу, поставив диагноз «пневмония».

Алеся БАЦМАН: А для Путина что такое победа, как вы думаете?

Александр НЕВЗОРОВ: Для Путина победа, с учётом его абсолютного питерского гэбэшного максимализма, с учётом его действительно откровенно… Мы сейчас можем… Если помнишь наши беседы на протяжении трёх лет, — я всегда уклонялся от необходимости как-то диагностировать Путина. Но сейчас мы на основании строгой фактологии можем говорить, что да, действительно садистическое расстройство личности присутствует. 

Пойми, убийство — дело житейское. Можно убить и сто человек сгоряча. И потом раскаиваться, мучиться, терзаться, пытаться компенсировать их родственникам… Он убивает ежесуточно две тысячи только своих граждан с огромным наслаждением и не испытывает по этому поводу никаких проблем. Поведение лиц, страдающих садистическим расстройством личности, описано у всех: у Корсакова, у Бехтерева, у Крафт-Эбинга, у всех классиков психиатрии, потому что это, в общем, несложный диагноз, который легко ставится. Здесь мы видим на основании фактов: да, есть садистическое расстройство личности.

Алеся БАЦМАН: Скажите, пожалуйста, ваша самая изящная тема для комментирования. Потому что то, как вы об этом рассказываете… Я недавно в эфире давала интервью одному из украинских телеканалов, и меня спрашивали по поводу Кирилла, РПЦ. Я говорю: вы знаете, если вы хотите услышать об этой теме правду, и виртуозно, ещё и с юмором — то это к Александру Невзорову, пожалуйста.

Путин и попы. Кирилл штампует нательные крестики для русских военных с именем Путина. И чем дальше в лес, тем мы видим больше телодвижений, больше Путин окружает себя попами кагэбэшными, которые тоже призывают русских идти и умирать за Путина. Что это такое?

Александр НЕВЗОРОВ: Вот смотри. Тебе станет, наверное, понятно. Примерно семьдесят лет Русская Православная Церковь грызла себе локти, обвиняя себя саму в том, что она когда-то пускала на свои колокольни белогвардейцев с пулемётами, что она приняла участие в монархических движениях, в Белой гвардии… То есть она сделала ставку не на тех. Она сделала ставку на белых, когда нужно было ей делать ставку на красных.

Если бы она была поумнее, то она бы тогда уже поставила на красных. И наверное, все эти семьдесят лет каталась бы в таком безналоговом масле как сыр. И попам не пришлось бы летать с колоколен, дохнуть в подвалах ЧК. Всё было бы совершенно иначе. 

И сталинские репрессии тоже наверняка происходили бы под патронажем и духовным надзором церкви. Ты представь себе: над воротами северных лагерей красовались бы надписи «Врагов народа в геенну ГУЛАГа!» Ходили бы вместе с расстрельными командами попы, которые благословляли бы: миссия чекиста священна, ибо МГБ изгоняет беса из тела народного. И вообще, «Работайте, братья».

Газета «Правда», если ты её ещё помнишь, выходила бы с передовицами, что стахановское движение пришло в православную церковь. «Работники креста и кадила утроили количество крестных ходов и в пять раз увеличили производство крови и плоти Христовой!» Причём наблюдается даже некоторое перепроизводство, которое позволяет продавать этот продукт в Гвинею Бисау по цене реальной баранины, например. На демонстрациях первыми шли бы передовики литургического производства…

И всё это могло быть абсолютной реальностью, так как мы понимаем, что РПЦ — контора бесстыжая, склонная к людоедству, неудержимая в своём холуйстве. Но тогда она сделала, как она считает, неверный выбор — и в результате семьдесят лет сосала лапу, подвергалась гонениям.

И вот сегодня, уже под занавес истории России, церковь делает свою вторую грандиозную ошибку. Она решает, что, наверное, рейх вечен. Но она будет похоронена в одной могиле с Путиным. Вопрос РПЦ таким образом решится уже навсегда.

Алеся БАЦМАН: Александр Глебович, я хочу у вас спросить о человеке, о персоне, который на сегодняшний момент, уже на протяжении долгого времени является самым обсуждаемым в мире человеком — а именно о Дональде Трампе. Вот скажите, пожалуйста, как вы считаете, понимает ли Трамп, с чем именно он имеет дело в лице России и Путина?

Александр НЕВЗОРОВ: Знаешь, как говорил в своё время один очень древний еврей, проживающий в стратосфере: «Почитай отца твоего и мать твою. Но лучше почитай что-нибудь умное». Трамп, наверное, ничего умного на тему России так и не прочёл. Он не понимает, с чем он имеет дело. Он не понимает ни исторической природы России, ни её неотвратимости, ни её неизменности, при всём желании. У него очень хреновые источники информации. 

Плюс, не забывай, что он политик: он и не может быть интеллектуалом, который что-то анализирует серьёзно сам. Ему полагается быть туповатым, иначе он не будет любим электоратом. Эта туповатость должна быть подлинной — чтобы народ не раскусил бы, что это на самом деле чужак и он гораздо умнее, чем кажется. Вот этого народ не прощает. Такие политики никому не нужны.

Разумеется, у Трампа, вероятно, очень плохие консультанты. У него нет людей, которые дают ему возможность полно, объёмно и в историческом понимании, скажем так, осознавать Россию. Он не понимает и не может понимать, потому что пользуется суррогатами, которые изготавливают люди, в общем, лишённые дара, лишённые нужных навыков для того, чтобы представить ему абсолютно объективную картину. И это огромная проблема. Потому что всеми этими «Пиковыми дамами», Толстыми и Пушкиными морочится голова. 

Понимаешь, русская культура — ну есть, ну нет. В конце концов, культуру можно менять с такой же лёгкостью, как и всё остальное: как причёску, как макияж, как стили платья. В конце концов, есть масса великолепных культур, и русская далеко не лидирующая ни по части литературы, ни по части чего бы то ни было. Но этот сумасшедший задел, который со времён Николая I в виде миллионов золотых рублей уходил на обеспечение пропаганды исключительности этой культуры — конечно, работает и сейчас. И это позволяет создавать дымовую завесу. И все думают, и Трамп в том числе думает, что есть некая Россия, она стонет под гнётом тирана, ей тяжело и больно. Но вот всё на самом деле не так.

Создаётся ложная картина. И Трамп, как и Макрон, как и Штольц, как практически все западные лидеры, находится под гипнозом неверных диагнозов. Поэтому они, в общем, не очень понимают, как им себя вести, и не очень понимают, с каким злом они имеют дело.

Понимаешь, сейчас, когда уже прошло три года, разрушилась вся эта оппозиция, выяснилась цена всех остальных, —  я, например, свою роль великолепно понимаю. Ведь последнее слово всегда остаётся за тем, кто пишет острее, смешнее, лучше, мастеровитее. И именно эти люди делают и пишут историю. Именно их цитируют. Почему я так спокоен за то, что я делаю на данный момент? Именно потому, что я знаю: на основании моих выкладок будут писаться учебники истории. Просто потому, что это смешнее, это более дерзко, это талантливее, это повторябельнее, это цитируемее. 

Почему бесятся? Вот мы говорим об оппозиции. Мы говорим о людях, которые вроде бы какая-то антипутинская клика. Но ты посмотри: ни у кого из них, кроме меня, не отобрали даже пачки пельменей. Все репрессии в отношении их были весьма и весьма условными. Единственный человек, который подвергся массовым глобальным унижениям, шельмованию и реальному совершенно воздействию, которое уже не позволяет никогда вернуться к исходным точкам, — это я. И это очень неслучайно. Потому что он прекрасно понимает, что ему не удаётся вписаться в историю в том виде, в котором он хочет, и что цитировать будут меня, а не его всю эту бесконечную шоблу.

Ты спросила — что такое для него победа? Победа для него, — это, конечно, океан украинской крови. По этому океану украинской крови должны бороздить яхты: во-первых, его собственная, с грузом наложниц и «малышей» на борту. Следом должна идти «Паллада» патриарха, взбивая винтом кровяную пену. И из этой кровавой гигантской лужи, которая должна покрыть Львов и Киев, должны торчать кое-где покосившиеся купола украинской церкви и хвосты его «Орешников». Вот что такое победа для него. Всё меньшее его никогда не устроит.

Поэтому я очень скептично отнёсся к известию о возможности прекращения. Я просто, в отличие от вас, знаю это существо. И изучил Россию, наверное, лучше, чем кто бы то ни было в этом мире — именно потому, что у меня была необыкновенная биография, которая позволила мне с младых ногтей, будучи репортёром, видеть то, чего не видели другие; понимать то, чего не понимают другие; проникать туда, куда не проникают другие.

И я могу сказать, что, конечно, Путина не устроит никакой вариант. Никакой мир ему не нужен, и он никогда на него не согласится. Ну, ты представь себе: наколотив себя кулачищами в лысую ботоксную грудь, вожак уходит на охоту, машет огромной дубиной — а потом возвращается с маленькой мышью в зубах, к голодному-то племени! А русским нужна весомая победа. Они понимают, что отгрызы Донбасса, руины нескольких украинских городов — это не то, за что следовало платить миллионом жизней, санкциями, неудобством, дискомфортом и так далее. И он великолепно это понимает.

Конечно, он никогда не допустит никакой остановки фронта. Даже если он согласится с этим на словах, он достаточно шельмист, хитёр и подл для того, чтобы организовать несколько провокаций, чтобы вы ответили. И всё пойдёт накатанным известным путём — на высасывание друг у другу крови до момента, пока кто-то не умрёт.

Вот что такое победа для Путина. Другие ему не нужны.

Алеся БАЦМАН: Он понимает только язык силы. И любые уговоры будут только раззадоривать его.

Александр НЕВЗОРОВ: Нет, тоже ошибка. Поймите, милая, ошибка. Как специалист русовед: он не понимает язык силы. Он вообще не понимает язык. Для него нет ни аргументов силы, ни аргументов бессилия, ни аргументов благородства. И даже аргументов подлости для него нет. Он вышивает по той же канве, по которой вышивали Николай I, Иван Грозный, которые громили, вырезали свой собственный Новгород, заподозрив его в некоторой нелояльности.

Есть факторы, которые полностью искажают природу человека. В частности, власть и безнаказанность. И это не просто слова. Это действительно воздействие гораздо более сильное, чем, например, воздействие гамма, альфа, бета… любых лучей. Происходят мутации, которые выводят человека из того качества, в котором он нам с тобой понятен, внятен, предсказуем. Нет, он не понимает и язык силы тоже.

Алеся БАЦМАН: Александр Глебович, вы приводили сейчас примеры этих исторических персонажей. Но они когда-то начинались, но, видите, когда-то и закончились, причём разными эти концы были, и не самые для них хорошие. Поэтому надежда есть, скажите?

Александр НЕВЗОРОВ: Надежда? Смотря на что.

Алеся БАЦМАН: На хорошее для нас окончание, а для него на плохое.

Александр НЕВЗОРОВ: Понимаешь, я боюсь, что у этой истории того самого окончания, о котором мы говорим, такого киношного окончания, конечно, не будет. Это всё равно будет размазанное, размытое и постоянно вспыхивающее заново окончание. Это надо понимать. 

Дело ведь не только в том, что не может войну закончить Путин, а соответственно, покорная ему Россия. Украина тоже не может закончить войну, потому что Украина всё равно раскалена тем оскорблением, той болью, теми страданиями, которые ей были абсолютно неправедно, нечестно, на пустом месте причинены. Она ничем не провинилась. Она была абсолютно невинна. Потом возникли все бредни про «восемь-лет-Донбасс» и всё остальное. Но я думаю, что даже та ситуация, которая есть сейчас, — это просто некоторое этапное засыпание. 

К сожалению, когда Россия позволит себе очередную масштабную мерзость, несомненно, даже те, кто пытаются избежать мобилизации, быстро перепрошьются. С моей точки зрения, геройский потенциал Украины не исчерпан. И не исчерпана ненависть. Это священная ненависть. Вот та самая благородная ненависть: «Пусть ярость благородная…» 

Пойми, у меня есть очень простые авторитеты в Украине. Самые простые. У меня есть «азовцы». Они для меня абсолютный индикатор идеальной Украины. Притом что я абсолютно отметаю разговоры об их нацизме, глупости все эти. Некая ритуалистика — ну, с факелами бродили все. Человечество две тысячи лет до изобретения фонарей бродило с факелами. Это всё ничего не значит. Но они удивительно точно понимают ситуацию.

И я вижу на их примере, что не вычерпан дух, что потенциалы всё равно огромны, и у Украины тоже. А величие потенциалов, увы, гарантирует продолжение войны. Да и Путин не оставит вам выбора.

Алеся БАЦМАН: Александр Глебович, вы упомянули российскую оппозицию, упомянули хождение с факелами. Российская оппозиция тоже ходит по улицам Берлина сейчас, но с флагами – с флагами России. Скажите, пожалуйста, вот она ходит… А что, по-вашему, она должна делать?

Александр НЕВЗОРОВ: Понимаешь, она сейчас приносит гораздо больше вреда, чем пользы, потому что она, по понятным причинам, создаёт тот самый жуткий и губительный имидж России как некой страны возвышенной, загадочной, удивительной, антивоенной. Но вот злодей Путин и чекистская клика… Реальность они игнорируют. Они предлагают гораздо более удобную концепцию, которая им самим позволяет жить и получать премии, которая сбивает абсолютно планку прицела Запада.

Оппозицию нельзя за это корить. Ну, Яшин, Кара-Мурза, Навальная… Они считают себя политиками. Но мы прекрасно знаем, что такое… Ну вот, например, политик — это некое ремесло. Это ремесло предполагает использование определённых инструментов. Вот как электрик. Любой электрик — хоть в Дании, хоть в Испании, хоть в Марокко — у него бокорезы, измерители напряжения, у него специальный чемоданчик… Точно так же в любой политике инструменты — это морочить головы, выдавать желаемое за действительное, врать, пугать и обещать. Ну, нет других инструментов в политике, не существует. Для любого политика враньё, обещалки — обязательный рабочий инструмент, без которого его деятельность невозможна. Мы это всё прекрасно понимаем.

Но они не делают того единственного и великого, что они могли бы сделать и чем могли бы послужить, — крушению России. Кстати, крушение России и в их интересах тоже, потому что Россия острейшим образом нуждается в поражении.

Понимаешь, когда мне говорят: «А вот Германия в 1946 году и далее сумела восстановиться и стала авторитетной чудесной страной, великолепной и цивилизованной!» Я говорю: ребята, есть один важный фактор, для того чтобы она стала этой великолепной чудесной страной…

Алеся БАЦМАН: Процесс денацификации.

Александр НЕВЗОРОВ: Этот фактор называется — поражение.

Алеся БАЦМАН: Капитуляция, да. А потом процесс денацификации многолетний и всеобъемлющий.

Александр НЕВЗОРОВ: Да. Это поражение — это очень важный момент, который даёт шанс стране выстоять. Потому что если бы она не потерпела поражение, вероятно, она бы уже лежала в радиоактивных руинах. Потому что скорость производства продуктов Манхэттенского проекта, как мы знаем, возрастала каждый день. И там уже не было бы другого способа, кроме как бомбить всё.

Поэтому единственное, что оставляет шанс России, чтобы она хоть как-то, в каком-то виде сохранилась, — это реальное поражение. То есть идти по принципу Германии. 

Но оппозиция российская, которая сейчас причиняет гораздо больше вреда, потому что она создаёт ложную картину, должна была бы сейчас сделать то единственное, что она может. Потому что всё равно все победы начинаются с победы на идеологическом фронте. Выровнять этот распавшийся и практически аннулированный фронт. Распределить те гранты, которые оседают в очень конкретных и очень немногих руках, так, чтобы этот фронт действительно бы функционировал и ни в чём бы не нуждался. Вернуть в окопы…

Вспомни, когда начиналось — тесно было в окопе! Тесно было в русском оппозиционном информационном окопе. Все были молодцами, все рвали на себе тельняшки, все стреляли и ходили в атаку. А на данный момент осталось человека четыре. Ну, Фейгин там где-то вдалеке пулемётит, ну я вот. Ещё Овечкин, ещё человека два-три — и всё. Все остальные уже стреляют в сторону Украины. Потому что водораздел очень чёткий.

Этих всех остальных тоже можно было бы вернуть. Люди же были брошены. Кстати говоря, брошены и Украиной тоже, без всякой помощи. Мне не надо, я себе на жизнь всегда заработаю, в любой стране и в любых условиях. Но не все Невзоровы. Кого-то надо и поддерживать тоже. Кого-то надо пестовать, холить и лелеять и не ждать момента, когда приедут московские ребята и привезут конвертики, и уговорят: «А вы знаете, а пора, наверное, вам менять интонацию…»

Восстановление информационного фронта, ликвидация тех глупостей, которые сейчас определяют во многом поведение Запада, то есть возможность распространения этого честного диагноза: ребята, смотрите, с каким злом мы имеем дело. Это зло не изменится от того, что во главе его будет не Путин, а другой подонок. Да, возможно, будет передышка. Возможно. Но Россия вернётся. Есть такая великая вещь, как память формы. Она возвращается в это своё качество. Для того, чтобы решать с ней вопрос, прежде всего — поставить правильный диагноз.

Алеся БАЦМАН: Александр Глебович, вы сказали по поводу конвертиков, по поводу Украины. Но у Украины нет возможности… да я считаю, что это неправильно было бы — конвертиками что-то решать с русской оппозицией. Тем более, смотрите — ваш пример. Мы сейчас не будет говорить о других. Но лично ваш пример. Вам никакие конвертики никто не заносил. Вы просто остаётесь честным человеком и говорите то, что думаете. Потому что совесть есть. Потому что позиция есть.

Но мне интересно то, что вы сказали про конвертики московские для российской другой оппозиции. У вас есть какие-то данные? О ком идёт речь?

Александр НЕВЗОРОВ: Речь идёт об очень многих. Я уже многократно говорил: ребята, посмотрите просто на то, как изменились интонации практически у всех. Конечно, кого-то запугали отнятием имущества. Это очень болезненно для русских, которые всю жизнь на что-то работали, и какой-нибудь дачный домик или 300-метровая квартирка на Земляном Валу для них — самая главная ценность. 

Что касается совести моей, то ко мне слово «совесть», кстати говоря, неприменимо. И не надо меня таким образом обижать. Мы профессионалы, которые… Я просто при всём желании не мог бы, наверное, никогда признать Бога, или плоскость Земли, или реальность торсионных полей… Точно так же я не могу просто физически, физиологически признать за Путиным правоту убивать, правоту беспредельничать и беззаконить. Ну, физиологически невозможно. Я не могу. Дело не в совести, нет у меня никакой совести и не должно быть…

Алеся БАЦМАН: То есть вы бессовестный человек, скажите честно!

Александр НЕВЗОРОВ: Я абсолютно бессовестный человек. Когда мне какой-то Путин начинает объяснять, как я должен говорить и думать… Да кто он такой, чтобы объяснять это мне?! 

Неважно, по какой причине я сегодня такой: по причине ли дикой гордыни, по причине ли атрофированных представлений собственно о свободе и о гипертрофированных собственных потребностей в свободе. Неважно, почему я такой. Важно, что я оказался на той стороне, на какой надо. И это самое главное.

Алеся БАЦМАН: Александр Глебович, можно ли так сказать… Ну, я так сформулирую. На сегодняшний момент ваш премьер-министр Джорджа Мелони совершила визит к Дональду Трампу в Мар-а-Лаго. СМИ написали, что визит был очень хороший, тёплый, многочасовой, буквально родственный. При этом Мелони очень поддерживает Украину.

На сегодняшний момент мы понимаем, что в Европе лидеры ищут, кто бы стал таким медиатором, что ли, между Трампом и Европой, таким клеем, который бы попытался склеить и не дать возможность Америке при Трампе дистанцироваться от Европы и бросить Украину. Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете этот визит? Как вы считаете, есть ли шанс, что Мелони действительно станет таким посредником, мостиком?

Александр НЕВЗОРОВ: Ну, она реально ослепительная девушка, это так, это правда. Она реально сказочно обаятельна, это тоже так. Не забывай, что Трамп самец опытный и мгновенно текущий от женщин высокого полёта, скажем так. Я думаю, что он уже достаточно стар, чтобы не делать легкомысленных шагов в отношении дыньки… Melone по-итальянски буквально — «дынька», «дыня».

Алеся БАЦМАН: Да, правильно.

Александр НЕВЗОРОВ: Тем не менее, я понимаю, что в политике, как во многих других вещах, всё начинается с неких личных отношений, не обязательно близких или каких-то ещё предосудительных. Но тем не менее она вполне может претендовать на эту роль больше, чем висящий на волоске Шольц, чем, разумеется, Макрон и все остальные. То есть единственный, наверное, человеком, у которого есть шанс быть этим посредником и быть этим связующим звеном между Европой и США, — конечно, является именно она.

Алеся БАЦМАН: Хочу ещё немножко с вами поговорить об интервью, которое Владимир Зеленский дал американскому подкастеру. Я бы сказала — республиканскому подкастеру, потому что он с явно выраженным наклоном… Потому что у него до этого были практически вся семья Трампа, у него был Маск, у него был Милей, Рамасвами… Я думаю, что вы наверняка смотрели интервью, вы видели те месседжи, которые Владимир Зеленский давал через это интервью и эту площадку и Дональду Трампу, и американскому народу. Скажите, пожалуйста, я хочу спросить у вас не о Зеленском, я хочу спросить об интервьюере — о Лексе Фридмане, который, кстати, связан с Украиной с точки зрения своих корней. Как вы оцениваете его мастерство?

Александр НЕВЗОРОВ: Средненько. Любой интервьюер испытывает потребность получить те ответы, которые он бы хотел получить. И очень немногие имеют дерзость и смелость принимать те ответы, которые им нежелательны. Вторая категория — это действительно истинные профессионалы, которых очень мало и которых мы сейчас просто не будем поимённо вспоминать, просто для того, чтобы не заливаться горючими слезами.

Нет, он не плох, я бы поставил ему за работу три с плюсом.

Алеся БАЦМАН: Хорошо. Вопрос из области творчества, тогда продолжим. Я хочу у вас спросить о решении, которое в России озвучили, а именно: россияне собираются восстановить Оскаровский комитет. Что это вообще значит? Учитывая изоляцию, которая у них происходит, одна за другой полные…

Александр НЕВЗОРОВ: Дело в том, что очень всерьёз Россия намерена продвигать свой фальшивый кинематограф. Я объясню позже, почему я называю его фальшивым. Это делается, вероятно, не из желания обмануть мир и не от желания славы. Во-первых, есть разнарядка администрации президента, разнарядка Кремля: любой ценой создать путинскому злу человеческое лицо. И это человеческое лицо тащить, эту подделку тащить на Запад. А самый простой, как им кажется, и самый дешёвый способ смострячить иллюзию такой бурной культурной жизни в России, наличия в России людей — это кино. Они на него, разумеется, делают ставку.

Другое дело, что это предельно наивно, потому что это не получится. Я очень много людей вижу из России, которые не понимают… Если человек не чувствует фальшивости этого кино… Кино, когда загримированные орки пытаются изображать людей и человеческие страсти — ты всё равно видишь, как лезут из-под грима струпья, орковская чернота вылезает, острые уши… Вот для того, чтобы делать кино… 

Кино — очень чуткая штука. Я его не люблю, но это неважно. Я, может быть, в силу своей нелюбви я его лучше других оцениваю. И вот чтобы делать кино на человечьем киноязыке, на человечьем уровне, нужно быть как минимум человеками, а не загримированными орками.

Россия, пребывая в абсолютном самоупоении, не заметила, что она приобрела эти черты орков. Я сейчас объясню, почему это произошло. Дело в том, что человек — это статус. Это не биологическое понятие. Человек рождается достаточно безмысленным и бессмысленным животным, не знающим ни речи, ни песен, ни собственного имени. Мы знаем, что люди, которые не прошли курс социально-культурной дрессировки, который прошли все мы, которые остаются в их природном состоянии… Максимум, на что они способны — это, сидя на полу миссионерской базы или психушки, онанировать, кусать за ноги, мычать…

Ну а что? Я очень многие свои лекции начинал, демонстрируя дичайшую совершенно картинку, мерзкую картинку. Там стоит мужичонка с длинными, ниже колен, руками, грязный, с бессмысленным взглядом, с огромными наростами на коленях и на локтях. Я говорю: «Кто это? Вы все знаете его! Вы выросли с его именем! Вы молились на него!»

Алеся БАЦМАН: Маугли?

Александр НЕВЗОРОВ: Да, совершенно верно. Так выглядели подлинные дети, найденные в джунглях, жившие с животными, которые оказались в Шиндизарском приюте — в том самом приюте, который посещал Киплинг, который видел этих реальных человеческих детей, которые не прошли эту социально-культурную обработку.

Человек — это статус, это не биологическое явление. И этот статус на данный момент, во многом благодаря культуре, во многом благодаря науке и её открытиям, предполагает соответствие себя этому статусу. И всё, что сейчас делает Россия, русские, их фронтовые орки, их полностью из этого статуса выводит. К сожалению, они не выполняют условия сохранения этого статуса и уходят на ступень значительно более низкую — на ту ступень, где имитировать деятельность, поступки, страсти людей (а человек — это статус) абсолютно невозможно.

Поэтому, конечно, всякие попытки русского кино вылезти снова, обречены на абсолютный провал. Неизвестно, на сколько поколений. И то в том случае, если Россия в каком-то виде уцелеет.

Алеся БАЦМАН: Александр Глебович, у нас остаётся уже совсем немножко времени. Вас очень интересно слушать. Я знаете чем хочу закончить? Вы так интересно анализировать, с неожиданных абсолютно ракурсов, личности, персоналии, что я хочу вернуться к персоналии Трампа. Потому что человек, кто бы как к нему не относился, не имеет значения, — но с точки зрения биографии это потрясающе, конечно. Вот так пройти, такое показать… и мы не знаем, что ещё будет дальше, впереди.

Если несколько слов к нему применить, как бы вы его описали?

Александр НЕВЗОРОВ: Дело не в Трампе. Я думаю, что двадцать лет назад он бы никогда не смог блистать ни в какой политике. Была потребность в другого рода людях. Был жив общепланетарный грандиозный оптимизм. Вот когда приходит время пессимизма, и приходит потребность в волосатом вожде. Не в вожде, который лысый Горлум загримирован под героя…

Алеся БАЦМАН: В волосатом вожде!

Александр НЕВЗОРОВ: Да. А когда приходит потребность именно в таком вот пещернике, прошу прощения, — а он является именно пещерным, дубинчатым настоящим вождём. С точки зрения миллионов и миллионов человек. Тогда возникает потребность в людях такого типа.

Другое дело, что он абсолютно неуправляем и сам собой. Это дебошир, это фанфарон, это позёр. Это человек, находящийся, пребывающий в постоянном самоупоении. Всё это неплохо и не дискредитирует его. Это обязывает его — и обязывает его совершать высокие поступки. Будем надеяться, что эти высокие поступки будут, скажем так, соответствовать тому самому статусу человека, как этот статус сложился уже благодаря мировой культуре, науке и истории. То есть он всё равно автоматически должен оказаться на стороне Украины. 

И у Путина всё равно в этой ситуации нет выбора. У него любой вариант проигрышный. Если он ложится под Трампа — его проклинает свихнувшаяся на величии Русь. Если он восстаёт на Трампа — он получает наконец свой томагавк в лоб. Это то самое украшение, которого ему сильно не хватает, которое ему больше всего пошло бы. Вот как дизайнер истории, если бы я делал историю по своему усмотрению, я могу сказать, что это для него было бы лучшим украшением — томагавк в лоб. И самая достойная точка для окончания его карьеры.

Алеся БАЦМАН: Александр Глебович, я лучшего финала даже и представить себе не могла. Спасибо вам за настроение. И спасибо за этот эфир. Первый, но не последний эфир 2025 года.

Александр НЕВЗОРОВ: Да, я с вами всегда охотно. И Диму в лысинку целуйте, пожалуйста.

Алеся БАЦМАН: Традиционно, обязательно. Спасибо. Лиде большой привет.

Александр НЕВЗОРОВ: Ладненько. Счастливо.